Нефтегазовая промышленность после COVID-19

Исследование проблем нефтегазовой промышленности после COVID-19, выполненное Crystol Energy и Aspen Technology, призвано помочь компаниям сбалансировать будущее нефти и газа и адаптироваться к нынешним сложностям.

Авторы провели опрос почти двух сотен деятелей отрасли и проанализировали их отношение к различным аспектам кризиса. Исследование выявило следующие основные тенденции: во-первых, крупные компании, будут диверсифицировать свою деятельность за пределы нефтегазовой отрасли; во-вторых, во всем мире ускорится переход на более чистое топливо; в-третьих, инвестиции сократятся и приведут к жесткому рынку в ближайшие пять лет.

Приводим основные выводы авторов.

Лорд Хауэлл: время возможностей

Для нефтегазовой отрасли во всем мире кризис COVID-19 вряд ли мог наступить в худшее время. Отрасль уже столкнулась с хроническими проблемами переизбытка предложения, а также с перспективой более слабого роста спроса, усиления конкуренции со стороны других источников энергии и усиления политической враждебности, пандемия же привела к вертикальному падению мирового потребления энергии и масштабным диспропорциям. Тем не менее, если руководители нефтяных компаний были не готовы к этому дополнительному бремени, как и руководители большинства отраслей промышленности и правительств по всему миру.

Есть, по крайней мере, три причины, по которым некоторые из гипернегативных прогнозов о будущем нефти и газа необходимо рассматривать в перспективе.

Во-первых, с внедрением нескольких различных вакцин по всей планете уже виден конец экономического паралича из-за COVID, даже если до него еще несколько месяцев. Несомненно увеличение спроса на нефть и газ, как и продукции во всех других секторах. Во-вторых, все мировоззрение в области энергетики разделено между двумя взаимоисключающими взглядами, и между ними мало диалога. С одной стороны, у нас есть ультразеленые взгляды на то, что нефтяная промышленность станет историей в мире с нулевыми выбросами к 2050 году. С другой точки зрения, нефть и газ будут продолжать снабжать планету топливом и после 2050 года, и потребность в нефти и газе будет нуждаться в удовлетворении, даже если это будет менее выгодно, чем в первые годы этого столетия, когда цены на нефть были намного выше [исследование было закончено в ноябре 2020 года, когда цена нефти была меньше $40 за баррель – ред.].

Это то, что многие в лагере низкоуглеродных кампаний, включая большинство правительств, подписавших Парижское соглашение, просто не хотят слышать или предпочитают обходить стороной. Для них важны официальные слова и обещания, а их уверенность укрепляется возвращением Америки Байдена в Парижское соглашение. Признаки того, что полномасштабная трансформация энергетики к 2050 году и реальное прекращение роста глобальных выбросов могут повлечь за собой затраты и социальные потрясения, выходящие за рамки возможностей упорядоченного управления или поддержания ситуации, просто игнорируются.

В-третьих, в самом секторе добычи нефти и газа преобладают несколько несопоставимых условий. Опрос дает нам три категории участников — публично котируемые нефтяные и энергетические компании, государственные предприятия и предприятия частного сектора.

Тем не менее, можно сформулировать это еще более подробно. Некоторые крупные производители нефти с низкими издержками производства, во главе с саудитами и их другими арабскими партнерами по ОПЕК, считают, что все будет в порядке. Если через несколько лет инвестиции в новую нефть замедлятся из-за пессимизма и волатильности цен, они могут значительно улучшить свое положение, поскольку в среднесрочной перспективе новые мощности не появятся, а существующие производители останутся, чтобы заполнить пробел в производстве. Это поможет компенсировать несомненно опасную и нестабильную обстановку, в которой продолжает барахтаться весь ближневосточный регион.

Новые технологии в сочетании с существующими разведкой, разработкой и производством могут помочь защитить маржу удачно расположенных производителей, даже если их доходы будут ниже, а социальные бюджеты придется урезать.

Другие, как правило, последние из бывших крупных международных нефтяных компаний, будут держаться, диверсифицироваться так быстро, как только смогут, в возобновляемые источники энергии и тому подобное. Они могут переродиться, как бабочки, в универсальные энергоснабжающие и сервисные компании. Их выживание будет зависеть от гибкости, новых привлеченных талантах и от открытого использования новейших технологий во всех сегментах.

Многочисленные фирмы в конце сланцевого рынка США и длинный ”хвост” сервисных и снабженческих компаний либо успокоятся и будут надеяться на более сильные или, по крайней мере, более стабильные цены на нефть, либо, если у них слишком большая задолженность, закроют магазин. Но устойчивость и эластичность американского бизнеса по добыче сланцевой нефти и газа постоянно недооцениваются, и их быстрый отскок к рекордным уровням США в 13 миллионов баррелей в день всего несколько лет назад возможен.

Картина после ковида начинает проступать сквозь туман неопределенности, как политической, так и экономической. Нефтяная промышленность не на пути к кладбищу, а на пороге дальнейших серьезных преобразований, смешанных с дальнейшими интересными возможностями. Для крупных в прошлом энергетических корпораций это время будет, как часто бывает во время перехода, периодом возможностей, если они будут достаточно ловкими, чтобы «оседлать двух лошадей». Заседание продолжается, компании ископаемого топлива должны действовать более эффективно и конкурентно, в то же время формируя сильные и прибыльные позиции в возобновляемых источниках энергии с надеждой на “зеленое восстановление”, обязательства по которому обильно раздают политики..

Лорд Хауэлл из Гилфорда, Председатель Консультативного совета, Crystol Energy, бывший госсекретарь по энергетике Великобритании

Основные выводы

В докладе анализируются результаты опроса по оценке влияния кризиса COVID-19 на мировую энергетическую отрасль. Исследование является результатом сотрудничества между Crystol Energy и AspenTech. Оно было проведена в третьем квартале 2020 года, как раз в то время, когда и промышленность и мировая экономика начали медленное восстановление после глубокого замораживания, которое произошло в предыдущем квартале.

Основные результаты опроса освещены ниже, некоторые из них соответствуют ожиданиям, другие были гораздо менее предсказуемыми:

▪ Большинство опрошенных компаний не были хорошо/очень хорошо подготовлены к кризису, хотя поставщики технологий были исключением. Такой результат можно интерпретировать по-разному, включая необходимость для некоторых компаний пересмотреть свой анализ сценариев рисков и узкоспециализированный характер нефтегазовой деятельности, что делает их менее гибкими, чем другие секторы, в дополнение к важности использования новейших технологий, особенно цифровизации, для обеспечения лучшей предсказуемости, готовности и реагирования на крайне разрушительные сценарии;

▪ Обеспечение безопасности работников было наиболее важной задачей, с которой столкнулись различные организации во время пандемии. В отрасли уже существует сильная культура безопасности, учитывая изначально рискованный характер нефтегазовой деятельности, а также строгие правила. Хотя, по понятным причинам, безопасность людей является ключевым приоритетом, кризис поднимает другие важные вопросы, например, такие как обеспечение безопасности активов;

▪ Введение гибкой рабочей среды, главным образом, через работу на дому, стало общей реакцией на кризис. Неясно однако, сохранится ли такая ситуация после COVID. Это имеет широкий спектр последствий для затрат бизнеса, кадровой политики и кибербезопасности;

▪ Инжиниринг, закупки и строительство, нефтепереработка и нефтехимия, а также крупные нефтегазовые компании уделили особое внимание давлению на маржу из-за кризиса. COVID-19 вызвал беспрецедентное снижение цен на нефть в апреле 2020 года.

Однако с момента краха цен в 2014 году отрасль работала в условиях низких цен на нефть. Некоторые компании, такие как поставщики услуг, столкнулись с кризисом COVID-19 со слабым финансовым положением, но только для того, чтобы найти способы усилить свои позиции после пандемии;

▪ Хотя стратегические приоритеты отрасли до и после COVID оставались в значительной степени незатронутыми, пандемия создала новое ощущение срочности ускорения темпов реформ, при этом цифровизация привлекла большее внимание. Удивительно, но кибербезопасность не вызвала подобного интереса, хотя она тесно связана с цифровизацией. Чтобы сбалансировать эти два важных аспекта, компаниям необходимо проявлять большую осмотрительность;

▪ Открытый диалог и прозрачность между различными заинтересованными сторонами —промышленностью, регулирующими и директивными органами — необходимы для поддержания долговечности отрасли, особенно в более цифровом и экологичном мире;

▪ Отрасль также должна разорвать порочную связь между увольнениями персонала и снижением цен на нефть, если она хочет решить проблему нехватки квалифицированных кадров, названную респондентами одной из ключевых проблем в ближайшие годы;

▪ COVID-19 вызвал снижение показателя экономического, социального и корпоративного управления (ESG). Однако это, скорее всего, будет временным. Хотя краны финансирования не отключаются (по крайней мере, не для всех традиционных энергетических компаний), стоимость финансирования будет все больше отражать риски ESG;

▪ Пиковый спрос на нефть, по-видимому, не будет главной проблемой для отрасли в ближайшие 10 лет, за исключением крупных нефтегазовых и государственных компаний;

▪ Чтобы отрасль стала более компактной, сильной и экологически чистой после COVID, необходимо сочетание традиционных рецептов (в первую очередь, повышение эффективности и обеспечение дисциплины затрат), а также внедрение новейших технологий (в частности, цифровизации), поддержание гибкой рабочей среды и приспособление к энергопереходу;

▪ Оглядываясь назад на 2020 год, можно выделить несколько лучей надежды, которые оставляют нас уверенными в том, что мировую энергетическую отрасль ожидает переосмысление, а не отступление.

Введение

Пандемия COVID-19 застала мир врасплох, обрушившись на экономику, общество и системы здравоохранения подобно цунами. Для нефтегазового сектора это случилось на фоне роста возобновляемых источников энергии, общего избытка нефти и газа во всем мире и заметной враждебности растущего числа правительств к ископаемому топливу. Последнее, должно быть, казалась четвертым всадником апокалипсиса, прибывшим, чтобы предсказать гибель всей гигантской промышленности и некогда доминирующей эпохе нефти. Многие другие предприятия явно понесли значительные финансовые потери, особенно авиакомпании, гостиничный бизнес и, конечно же, предприятия розничной торговли. В энергетическом секторе это было настолько заметно и драматично, что некоторые ожидают, что конец нефтегазовой эры будет более неизбежным, чем когда-либо.

Все предприятия строятся на творчестве, адаптивности и надежде, в которых энергетический сектор во всем мире никогда не испытывал недостатка. Как бы мрачно ни выглядели события в прошлом году, вполне возможно, что мрак преувеличен, и что в трясине пессимизма начинают прорастать семена новой модели.

Сначала факты. По данным Международного валютного фонда (МВФ) мировая экономика сократилась на 3,5 процента в 2020 году после роста на 2,8 процента в предыдущем году. В январе 2020 года фонд ожидал рост мирового валового внутреннего продукта (ВВП) на 3,3 процента. Вместо роста мы получили рецессию, которая оказалась худшей со времен Великой Депрессия, предшествовавшей Второй мировой войне. Неудивительно, что МВФ описывает этот кризис как “кризис, не похожий ни на какой другой”. Хотя восстановление уже идет, может потребоваться некоторое время, чтобы экономика достигла докризисного уровня, и многие опасаются длительных структурных проблем.

Для нефтегазовой отрасли второй квартал 2020 года был особенно жесткий. Мировой спрос на нефть, имеющий серьезные последствия для предложения, стал заложником огромного шока от снижения экономической активности, которая, в свою очередь, стала заложником блокировок, призванных остановить пандемию.

Последствия были беспрецедентными — включая беспрецедентный обвал спроса на нефть (около 19 миллионов баррелей в день, или 18% за первые четыре месяца 2020 года) и свободное падение цен (West Texas Intermediate — WTI, основная эталонная нефть, достигла исторического уровня в минус $40 за баррель 20 апреля). Мы стали свидетелями крупнейшего сотрудничества производителей нефти в истории отрасли, а также крупнейшего сокращения добычи нефти для предотвращения переполнения запасов. Также снизились инвестиции и государственные доходы.

Экономические последствия пандемии очевидны из мер, принятых во всей отрасли: сокращение капитальных затрат, эксплуатационных расходов, закрытие нефтяных месторождений и, в случае с Shell, первого сокращения дивидендов с 1945 года. По данным МЭА, глобальные инвестиции в добычу нефти и газа упали на 32 процента только в США. Нефтяная, газовая и химическая промышленность ликвидировала 107 000 рабочих мест (7 процентов от общего числа) в период с марта по август 2020 года, многие из уволенных могут не вернуться на работу к концу 2021 года. Цены акций публично торгуемых компаний не повысились.

Мы можем продолжать и продолжать говорить о пагубных последствиях кризиса, об этом наверняка будут написаны бесконечные отчеты и статьи. Однако как и в любом кризисе нет худа без добра, поскольку у отрасли появилась возможность извлечь важные уроки.

Кризис COVID-19 выявил уязвимости, которые ранее игнорировались, и усилил существующие проблемы. Но это также пролило свет на некоторые возможности. В то время как некоторые видят в этом временный шок, в результате которого рано или поздно все вернется к “обычному бизнесу”, другие видят в этом определение нового пути со своими собственными проблемами и возможностями. Мы склоняемся к последнему. Мрак преувеличен, перед нашими глазами открывается потенциал для удовлетворения постоянно растущих энергетических потребностей мира различными новыми способами и новыми методами.

Нефтегазовые компании столкнулись с кризисом, который случился как раз в то время, когда нарастает глобальное движение по борьбе с изменением климата и за конец эры ископаемого топлива.

Как эти компании справились с кризисом? Были ли они вынуждены пересмотреть свою стратегию и приоритеты? Кто потерпит неудачу и кто станет конкурентно сильнее? Что нужно сделать, чтобы добиться успеха в постковидном мире? Вот некоторые из вопросов, которые Crystol Energy в сотрудничестве с Aspen Technology (AspenTech) рассмотрела в ходе опроса, проведенного в третьем квартале 2020 года.

Опрос собрал ценную информацию от ведущих практиков отрасли по всему миру. Его выводы представлены и проанализированы в настоящем докладе. Этот анализ дополнительно подкрепляется интервью, проведенными с лидерами отрасли из широкого круга специалистов и специалистов, работающих в разных регионах.

Респонденты исследования

Опрос был ориентирован на руководителей отрасли, работающих по всей цепочке поставок нефти и газа — вверх по течению, в среднем и нижнем течении,—а также химических веществ по всему миру. Цель состояла в том, чтобы оценить их мнение о кризисе COVID-19 и получить представление об их собственном опыте работы с тревожной ситуацией и их перспективах для отрасли после COVID. В обзоре также была предпринята попытка дать всеобъемлющий обзор краткосрочных и долгосрочных тенденций в отрасли, а также влияния пандемии на приоритеты бизнеса, инвестиционные решения и стратегию — что является временным, а что структурным.

Опрос проводился онлайн с 15 сентября 2020 года и был закрыт 9 ноября 2020 года. Всего было отобрано 186 респондентов; на рисунках показано их распределение по функциям, странам, компаниям и отраслям.

В число целевых персон входили руководители высшего звена и специалисты управленческого уровня, работающие в мировой энергетической отрасли. Участвовали респонденты из 44 стран. В первую пятерку стран вошли Соединенные Штаты Америки (30 респондентов; 16 процентов); Индия (28 респондентов; 15 процентов); Соединенное Королевство (20 респондентов; 11 процентов); Гана (11 респондентов; 6 процентов); и Объединенные Арабские Эмираты (8 респондентов; 4 процента). Двадцать респондентов, или 11 процентов от общего числа респондентов, не сообщили о своей стране проживания. Большинство респондентов (103 респондента, или 55 процентов от общего числа респондентов) работали в малых и средних частных компаниях, за которыми следовали публичные компании (27 процентов) и государственные компании (13 процентов). Восемь респондентов (4 процента выборки) не раскрыли тип своей компании.

Отраслевой профиль респондентов включал фирмы, предоставляющие профессиональные услуги (27 респондентов или 15 процентов от общего числа респондентов); крупные нефтегазовые компании (14 процентов) и диверсифицированные химические компании (12 процентов).

Кроме того, были респонденты из нефтепереработки и нефтехимии (около 10 процентов); услуг по добыче нефти и газа услуг (10 процентов); малого или среднего бизнеса в нефти и газе (7 процентов); диверсифицированного энергетического бизнеса (6 процентов от общего числа респондентов); инжиниринга, закупки и строительства (6%); лицензиары технологий (2 процента).

Восемь респондентов (4 процента выборки) не раскрыли свой тип отрасли.

Как видно, опрос включает в себя красочный международный пул отраслевых агентов и организаций, имеющих стратегические интересы в нефтегазовой отрасли.

Распределение респондентов

Результаты исследования

Готовность к борьбе с COVID-19

Большинство респондентов (58 процентов) считают, что их организация не была хорошо/очень хорошо подготовлена к борьбе с пандемией. Такой вывод, по-видимому, не является неожиданным для отраслевых наблюдателей и практиков.

Рафаэль Бермудес, генеральный директор Drillinktech International, консалтинговая компания integrated oil field service, базирующаяся в Хьюстоне, утверждает, что “нефтегазовая промышленность большую часть времени отстает от графика. Ко времени COVID-19 очень немногие компании были действительно подготовлены.” Аналогично доктор Нильс Каагесон-Лоу, помощник директора по стратегическим инициативам в Международном обществе инженеров-нефтяников (SPE), не считает, что “кто-либо или какая-либо компания действительно были готовы к тому, что произошло с нами всеми, когда на нас повлиял КОВИД. Ни у кого не было планов действий в чрезвычайных ситуациях на случай кризиса для того, чтобы их организация могла бы эффективно функционировать в течение длительных периодов времени, если бы она была вынуждена частично или полностью переместиться из своих физических офисов. Планы укрытия от неблагоприятных погодных условий, таких как ураганы или тайфуны, были именно такими и очень краткосрочными по своей природе”.

Дин Форман, главный экономист отдела политики, экономики и регулирования в Американском институте нефти, крупнейшей торговой ассоциации США для нефтяной и газовой промышленности, объясняет: “По сравнению со многими другими отраслями промышленности в газовой и нефтяной промышленности, как правило, есть сугубо специализированный персонал, поэтому длина скамейки персонала с такими навыками ограничена в том случае, если сотрудники заключают контракт в связи с COVID-19 или должны быть помещены в карантин.” Таким образом, по вышеуказанным причинам “планирование пандемии может быть более сложным в газовой и нефтяной промышленности по сравнению со многими другими”, – говорит он.

Дальнейшая проработка ответов показывает, что в разбивке по отраслям в тройку наиболее подготовленных компаний к пандемии вошли лицензиары технологий (четыре из четырех респондентов), диверсифицированная энергетика (семь из 12 респондентов) и профессиональные услуги (14 из 26 респондентов).

В тройку наименее подготовленных к борьбе с пандемией компаний вошли компании малого и среднего бизнеса в области нефти и газа (пять из 13 респондентов), нефтесервиса (семь из 18 респондентов), нефтепереработки и нефтехимии (шесть из 19 респондентов),

Технологические компании действительно преуспели во время кризиса. Согласно исследованию Института Друкера, такие компании доминируют в топе эффективных компаний в 2020 году из-за высокого уровня инноваций и финансовых преимуществ, а также того факта, что они уже смогли оцифровать свои цепочки создания стоимости еще до того, как произошла пандемия.

Готовность к деятельности во время пандемии по видам специализации

С точки зрения типа компаний публичные компании были наиболее подготовлены (26 из 50 респондентов), за ними следовали государственные компании (10 из 25 респондентов), в то время как частные компании были наименее подготовлены (38 из 101 респондента) к борьбе с пандемией.

Готовность к пандемии по типам компаний

Сведения из S&P подтверждают некоторые из этих выводов, что демонстрирует увеличение на 147% (или 13,4 процента) средней вероятности дефолта для буровых нефтяных и газовых компаний, в то время как вероятность дефолта сократилась в различных отраслях промышленности. Бурение на нефть и газ по-прежнему остается в пятерке наиболее пострадавших компаний к августу 2020 года.

Мухаммед Абед Mazeel Аль Abouди, директор Министерства нефти Ирака утверждает, что “самый большой эффект кризиса был ощутим в секторе добывающей промышленности; международные нефтяные компании в Ираке не были хорошо подготовлены. Это негативно отразилось на сервисных компаниях”.

Для Рами Бакира, вице-президента по операциям на Ближнем Востоке и в Северной Африке в компании NOV Completion and Production Solutions, сервисная компания со штаб-квартирой в Хьюстоне, наименее подготовленными к работе во время пандемии оказались такие функции, как “личные встречи с клиентами, цепочки поставок, полевые операции по перемещению рабочих”.

Дин Форман утверждает, что “трудности с внедрением контрмер для COVID-19, включая координацию деятельности компании, санитарию личной и рабочей среды, гибкую политику работы и социальное дистанцирование, могут варьироваться в зависимости от отраслевого сегмента, физического завода, степени специализации работы и индивидуальной организации. Например, оффшорные операции представляют собой различные физические условия, в то время как для многих услуг требуются команды, которые могут работать вместе в непосредственной близости”.

Рафаэль Бермудес добавляет, что “новые клиенты были более готовы победить среду COVID-19, поскольку они работали над этапами планирования своих проектов”.

Организационные проблемы, связанные с COVID-19

Опрос показал, что наиболее важной проблемой, с которой компании столкнулись во время пандемии, было обеспечение безопасности работников, причем 90 процентов респондентов заявили, что это было чрезвычайно важно. За этим последовала готовность работать в цифровом формате (76 процентов) и давление на маржу (65 процентов).

Вызовы для организаций во время пандемии

Безопасность работ

Джим Робертсон, член Консультативного совета Crystol Energy и бывший глобальный руководитель отдела налогов на нефть и газ в Shell, утверждает, что “учитывая непреходящую важность безопасности в энергетической отрасли, неудивительно, что этот вопрос занимает приоритетное место независимо от временного горизонта”.

Работа в энергетической отрасли по своей сути является рискованной. Поэтому когда речь заходит о безопасности, отрасль строго регулируется. Осведомленность о безопасности и связанные с безопасностью инвестиции энергетической отрасли в целом возросла за последнее десятилетие, особенно после трагического разлива нефти на Macondo Deepwater Horizon в Мексиканском заливе в 2010 году, в результате которого погибли 11 морских рабочих. Данные по промышленной безопасности Международной ассоциации производителей нефти и газа (IOGP) показывают 200-процентное снижение числа зарегистрированных несчастных случаев со смертельным исходом: с трех до одного случая на 100 миллионов часов работы в период с 2010 по 2019 год. Это связано с улучшением стандартов безопасности и гигиены труда; возможности обучения технике безопасности; безопасности разведочных и буровых работ; транспортировки (трубопроводной и морской); и безопасности нефтеперерабатывающих заводов.

Однако Рон Бек, директор по отраслевому маркетингу AspenTech, предупреждает, что, хотя безопасность сотрудников всегда была главной заботой, сегодня это еще более важно. “Пандемия оставляет меньше людей, управляющих активами, и вопрос в том, как мы можем защитить и эти активы? Решение заключается в технологии: – искусственный интеллект (ИИ) может заполнить пробел», – добавляет он.

Давление на маржу

Анализ давления на маржу показывает, что государственные компании придавали относительно меньшее значение маржинальному давлению (только 36 процентов заявили, что это важно) по сравнению с публично зарегистрированными компаниями (43 процента) и частными компаниями (50 процентов).

В конце концов, смысл существования частного бизнеса заключается в максимизации прибыли. Напротив, государственные компании, которые принадлежат правительствам принимающих стран, преследуют некоммерческие цели, такие как создание рабочих мест в стране. Это отчасти объясняет, почему Saudi Aramco выделялась среди своих частных коллег в третьем квартале 2020 года, когда она придерживалась планов выплатить дивиденды в размере 18,8 миллиарда долларов США несмотря на то, что не смогла собрать достаточно денежных средств для покрытия выплат и 45-процентное падение прибыли.

Давление на маржу по типу компаний

Тремя основными видами бизнеса, которые придавали наибольшее значение давлению на маржу, были инжиниринг, закупки и строительство (100 процентов); нефтепереработка и нефтехимия (84 процента) и когда добыча нефти и газа была основным видом деятельности.

Давление на маржу по видам деятельности

Рами Бакир однако утверждает, что давление на маржу началось еще в 2016 году и связано не только с кризисом COVID, добавив, что “первая волна скидок, запрошенных у сервисных компаний, началась, когда цены на нефть в 2014 году он упали со 100 до 43 долларов за баррель. Давление на национальные и международные нефтяные компании было вызвано завышенной маржой, которая должна была снизиться с падением цен на нефть. Средние скидки, предлагаемые сервисными компаниями, достигли 60 процентов в период с 2015 по 2020 год. В то время как эти скидки продолжались, сервисные компании все еще выполняли ту же работу. Таким образом, когда COVD-19 ударил и отправил цены до 29 долларов США за баррель, запросы к сервисным компаниям о дальнейших скидках были едва выполнены, поскольку эти компании исцелялись от четырехлетней агонии прибыльности”.

Стратегические приоритеты до и после COVID

Когда респондентов спросили о стратегических приоритетах их организаций до и после COVID, на первый взгляд, список практически не изменился. Исключением были экспансия и инвестиции, которые до COVID занимали восьмое место, а после COVID опустились до девятого. Привлечение капитала упало с девятого на десятое место, заняв нижнюю строчку, — неудивительно, ведь финансирование просто иссякло, в то время как диверсификация активов и деятельности перепрыгнул с десятого на восьмое.

До- и послековидный рейтинг стратегических приоритетов

Некоторые из основополагающих структурных изменений в энергетической отрасли, таких как оптимизация операционной эффективности и повышение конкурентоспособности, уже происходили до пандемии. Падение цен на нефть в 2014-17 годах побудило несколько компаний провести необходимые реформы для поддержания своей прибыли и конкурентоспособности, особенно в свете “более низких цен на нефть” в мире или даже “более низких навсегда”, по словам генерального директора Shell в 2017 году.

Тем не менее, то, что сделала эта пандемия, является катализатором темпов реформ и приоритетов энергетической отрасли, как показано на рисунке. Как изящно отмечает Марко Аннунциата, соучредитель Annunziata Desai Advisors, в статье, опубликованной в журнале Forbes, существует явное повышенное чувство срочности для всех 10 стратегических приоритетов, поскольку “доля респондентов отрасли, которые оценивают их как «очень важные», увеличилась с начала пандемии. Компании считают, что окружающая среда стала настолько сложной, что им необходимо удвоить свои усилия по всем направлениям”.

Изменения в до- и послековидных приоритетах

Однако один приоритет стоит особняком. Чистое изменение чрезвычайно важных или очень важных приоритетов до и после COVID показывает, что цифровизация и другие новые технологии увеличились на 14 процентных пунктов, несмотря на четвертое место. Аналогичным образом, диверсификация активов и видов деятельности увеличилась на восемь процентных пунктов, хотя она заняла восьмое место, в то время как повышение конкурентоспособности увеличилось на семь процентных пунктов, несмотря на то, что она является третьим приоритетом.

Тенденция к цифровизации

Энергетическая отрасль не новичок в цифровизации. Рафаэль Бермудес подтверждает, что его организация “регулярно проводила онлайн-встречи с клиентами по всему миру до COVID-19. На самом деле, наши консультанты работали удаленно для проектов по добыче нефти в США и Латинской Америке, в то время как проект физически выполнялся в Нигерии и других странах.” Нильс Каагесон-Лоу согласен с этим, но утверждает, что переход на цифровые технологии не был так широко распространен, как сегодня. “У нас были виртуальные и удаленные средства связи и возможности на протяжении более двух десятилетий (например, видеоконференции и телеконференции), но они не обязательно были повсеместными. Работа, в основном, была сосредоточена в удаленных операционных центрах и центрах наблюдения за операциями буровой установки/платформы. До COVID несколько крупных нефтегазовых операционных компаний и поставщиков услуг внедряли удаленные операционные центры, но они были сосредоточены на сборке команд в физических местах для наблюдения за удаленными операциями, а не на разрозненных командах и отдельных лицах, работающих вместе удаленно”, – утверждает Нильс.

Однако COVID-19 не только ускорил тенденцию к цифровизации, но также привел к “рассвету второй волны цифровой трансформации, охватившей каждую компанию и каждую отрасль”, цитирует слова Microsoft исполнительный директор Satya Nadella.

Рами Бакир комментирует, что “когда началась пандемия, все изучили эффективные цифровые коммуникационные платформы и оперативную автоматизацию для добычи и бурения на месторождениях. Эти два вопроса стали приоритетными для поддержания повседневной работы без перерыва”. Рами добавляет, что его компания “ускорила НИОКР в области оцифровки и автоматизации в дополнение к НИОКР для экономически эффективного оборудования и/или эксплуатационной эффективности, чтобы производить больше или бурить быстрее”.

Рафаэль Бермудес высказывает аналогичную точку зрения, утверждая, что “кризис помог лучше понять цель компании, сосредоточив наше внимание на предоставлении только инновационных и устойчивых технологий для улучшения интегрированных решений, которые могут быть внедрены в цифровом виде для наших клиентов”.

Нильс Каагесон-Лоэ добавляет, что многие руководители говорили о том, как им удалось не только продолжить свою деятельность, обслуживать клиентов и руководить командами, но и начать использовать преимущества удаленного управления, доступные им коммуникационные технологии для повышения эффективности, синергии и даже возможностей для бизнеса. “Было действительно интересно услышать от ряда руководителей нефтегазовой отрасли и старших менеджеров, их удивление (и восторг) по поводу того, как быстро их организации адаптировались к удаленной работе, их восхищение своими сотрудниками, их устойчивостью и самой организацией”, – говорит Нильс. Конечно, это было бы невозможно без цифровизации.

На рисунке показаны области цифровых технологий, которые предоставляют наибольшие возможности, как было определено респондентами опроса. Мобильность/облачные/удаленные операции привлекают наибольшее внимание.

Области цифровизации, открывающие наибольшие возможности

Экономическое, социальное и корпоративное управление

Большинство стратегических приоритетов, перечисленных ранее, требуют значительного финансирования. Тогда возникает вопрос, насколько доступным будет финансирование после COVID? Считается, что экономическое, социальное и корпоративное управление (ESG) играет все более важную роль в принятии инвестиционных решений.

Хотя опрос показывает, что ESG снизилась на один ранг после COVID, такое снижение, скорее всего, будет временной неудачей. Дин Форман утверждает, что “решение проблем, связанных с ESG, – это одновременно и возможность, и вызов. Это позволит отрасли внести свой вклад в глобальные решения и инновационные направления бизнеса, но также создаст проблемы, связанные с государственной политикой”.

Во вставке 1 ниже кратко излагается интервью, которое мы провели со специалистом ESG Сильвией Павони, редактором раздела журнала «Устойчивое развитие и экономика» журнала The Banker magazine (Financial Times) на эту специальную тему.

Вставка 1: ESG в энергетической отрасли – интервью с Сильвией Павони

1. Считаете ли вы, что пандемия усилила или ослабила важность ESG, когда речь заходит о финансировании энергетических компаний? И почему?

Сильвия Павони: COVID-19 сделал разговоры об устойчивости и принципах ESG более актуальными. Кризис может поставить бизнес на колени, как и другие глобальные риски, такие как изменение климата.

Но реакция была неоднозначной. В то время как инвесторы и кредиторы, как правило, активизировали свои усилия, чтобы анализировать и реагировать на риски в области ESG, некоторые известные деятели, согласно опросу консалтинговой компании Эдельман в конце прошлого года. заявляли, что ЕСГ как инвестиционное решение было деприоритизировано из-за непосредственных последствий COVID-19. Источники финансирования не отключаются (по крайней мере, не для всех традиционных энергетических компаний), но стоимость финансирования будет все больше отражать риски ESG.

2. В какой степени ESG может поддержать появление более сильной нефтегазовой отрасли после COVID?

Сильвия Павони: Давление инвесторов на энергетические компании с целью раскрытия планов перехода к низкоуглеродной экономике может помочь создать более устойчивые бизнес-модели. Они также могут стимулировать инвестиции в новые технологии. Вполне логично, что опыт нефтегазовой отрасли может быть использован для поиска решений экологических проблем, в том числе тех, которые она помогла создать.

3. Можно ли количественно оценить влияние ESG на финансирование или оно скорее основано на настроениях?

Сильвия Павони: Глядя на рынки капитала, инвесторы, похоже, рады платить премию за активы ESG. Французский кредитор BNP Paribas обнаружил, что в период с января по ноябрь 2020 года инвесторы в облигации, которые финансировали зеленые или социальные проекты, или их комбинация, были готовы заплатить на семь базисных пунктов больше, чем за “обычные” облигации. В 2019 году эта разница составляла всего два базисных пункта. Будущие эмитенты ESG, в том числе в энергетическом секторе, скорее всего, найдут нетерпеливых инвесторов. Интересно отметить эффективность облигаций, связанных с устойчивостью, впервые выпущенных итальянской компанией Enel.

С помощью этих продуктов инвесторы финансируют не отдельные проекты, а усилия всей компании по выполнению требований ООН по целям устойчивого развития, которые конечно же включают борьбу с изменением климата. Enel говорит, что ее последняя облигация sustainabilitylink—500 миллионов фунтов стерлингов (около 680 миллионов долларов США) для рынка стерлинга, привлеченная в октябре 2020 года,—дала ей финансовое преимущество в 15 базисных пунктов.

Реакция организаций на COVID-19

Опрос показал, что энергетические компании предприняли несколько ответных действий на COVID-19. Главным из них является внедрение гибкой рабочей среды/домашнего офиса (15 процентов); введение новых правил безопасности (13 процентов) и ускорение цифровизации15 (12 процентов).

Реакция организаций на COVID-19

Внедрение гибкой рабочей среды и ускорение цифровизации тесно переплетены. “Способность применять гибкие рабочие механизмы варьируется в зависимости от существующих технологий и систем. Для нивелирования последствий COVID-19 и повышения своей производительности многие компании инвестировали в новые системы для удаленных операций и мониторинга”, – комментирует Дин Форман.

Нильс Каагесон-Лоу высказывает аналогичную точку зрения: “COVID-19 был настоящим потрясением. Это заставляло всех идти домой и работать. Те компании, у которых были установлены сетевые инструменты, такие как Microsoft Teams, могли быстро адаптироваться. Другим пришлось быстро догонять”.

Заметные различия возникают при дальнейшем разбиении ответов по типам компаний. Например, публично зарегистрированные фирмы стремились реструктурировать свой состав физических активов (самый высокий показатель ответов – 38 процентов во всех рассмотренных категориях); реструктурировали финансовые показатели (34 процента) и приостановили операции (34 процента). Более мелкие частные фирмы отдавали приоритет сокращению капитальных затрат (самый высокий показатель ответов – 59 процентов во всех рассмотренных категориях), за которым следовали ускорение цифровизации (59 процентов) и отмена проектов (58 процентов). Между тем, ответом государственных компаний была задержка FIDS (20 процентов), приостановка операций (19 процентов) и откладывание технического обслуживания (18 процентов).

Энергетические компании явно преследовали разные цели. Приостановка операций была единственным ответом среди трех ведущих компаний, что характерно как для публичных, так и для государственных компаний, но не для небольших частных компаний.

Домашний офис

Сегодня многие задаются вопросом, станет ли работа на дому более приемлемым методом ведения бизнеса после COVID. До того, как началась пандемия, около 25 процентов занятых американцев работали на дому. Эта цифра увеличилась до 62 процентов в апреле 2020 года.

Характер работы postCOVID будет иметь различные последствия не только с точки зрения стоимости бизнеса и людских ресурсов, но и в более широком плане для спроса на нефть через его влияние на транспорт. Он также проливает дополнительный свет на кибербезопасность, как описано ниже.

Отчет McKinsey за июнь 2020 года показал, что 80 процентов опрошенных указали, что им не только нравится работать дома, но и 41 процент из них заявили, что они “более продуктивны, чем были раньше”. Нильс Каагесон-Лоу утверждает, что “до появления ковида среди очень немногие нефтяные и газовые компании поощряли или поддерживали работу на дому. Многие управленческие и кадровые команды были зациклены на том, как контролировать риски для здоровья, безопасности и окружающей среды (HSE) и связанные с работой травмы (например, плохая поза сидения) для людей, работающих из дома. COVID-19 изменил это восприятие. Персоналу можно доверять, чтобы он эффективно работал из дома. Но возникает новый вопрос — как предотвратить переутомление персонала на дому”.

Данные опросов Gallup показывают, что 57 процентов американских рабочих заявили, что их работодатель предлагает им гибкое время или варианты удаленной работы, по сравнению с 39 процентами в начале пандемии и примерно 25 процентами всего за несколько лет до этого. Однако, учитывая характер нефтегазовой и химической деятельности, даже при наличии в настоящее время самых передовых технологий, человеческий фактор продолжает играть центральную роль. Николаос Лиапис, директор по поставкам и эксплуатации ElinOil, греческой компании, в основном занимающейся торговлей топливом, смазочными материалами и газом, утверждает, что, хотя “цифровизация поможет нефтяным компаниям, общее физическое присутствие вернется, как только пандемия закончится из-за характер нашего бизнеса”.

Сокращение персонала

Сокращение персонала – это устоявшаяся практика в циклической нефтегазовой отрасли. она появляется по мере снижения цен на нефть. Исследование «Делойта» показало, что в период с 2014 по 2019 год колебания цен на нефть в один доллар влияло на 3000 рабочих мест в области разведки, добычи и нефтесервисных услуг.

COVID-19 усугубил потери рабочих мест в энергетической отрасли по всем направлениям. По данным «Делойта», темпы потери рабочих мест в 2020 году только в США были самыми значительными в истории отрасли.

Хотя в краткосрочной перспективе это может помочь сократить расходы, такая неудачная практика только посеет семена будущих проблем; исследование показывает, что “нехватка навыков” является серьезной проблемой для отрасли в ближайшие годы.

Хотя снижение затрат и защита прибыли являются приоритетами для отрасли во время спадов, также важно найти баланс между бухгалтерскими книгами и защитой своей рабочей силы.

Масштабные увольнения в сочетании с растущей цикличностью занятости еще больше бросают вызов репутации отрасли как надежного работодателя, а также, по словам Делойта, это делает будущий наем более сложным и дорогостоящим, поскольку компании должны предлагать конкурентоспособные пакеты услуг для привлечения молодых талантов.

Основные проблемы на ближайшие пять и десять лет

Предыдущие вопросы опроса были сосредоточены на том, как компании переживали проблему COVID-19. Следующие вопросы сосредоточены на наиболее важных перспективах отрасли после COVID, начиная с основных проблем, сначала на ближайшие пять лет, а затем и далее. На рисунке обобщены результаты. В то время как основные проблемы соответствуют ожиданиям, другие вопросы вызывают удивление, тем более что они выявляют противоречия между предпочтениями респондентов.

Проблемы на ближайшие 5 лет и будущее

Основные проблемы: обычные сомнения

Главная проблема энергетической отрасли в ближайшие пять лет – это волатильность цен на нефть и газ. На втором месте – сокращающийся рынок. За этим последовали более строгие регулятивные правила, конкуренция со стороны альтернативных источников энергии, цикличность экономики и изменение климата, а также нехватка квалифицированных кадров – почти такой же процент ответов. В долгосрочной перспективе порядок существенно не изменится, хотя конкуренция со стороны альтернативных источников энергии приобретает все большее значение.

Опрос также показал, что крупнейшие нефтегазовые компании (19 процентов респондентов в подкатегории), компании по переработке и нефтехимии (14 процентов) и фирмы, предоставляющие профессиональные услуги (12 процентов), выразили наибольшую озабоченность по поводу влияния волатильности цен на нефть и газ на их деятельность.

Джим Робертсон “не может вспомнить время, когда цены на сырьевые товары и факторы спроса/предложения, влияющие на них, были так близки к началу списка отраслевых проблем – как в прошлом, так и сегодня”.

Для Рафаэля Бермудеса главной заботой на ближайшие 10 лет является “волатильность нефти вместе с присущими ей последствиями. В настоящее время мы добавили другие факторы в уравнение цен на нефть, называемые «пандемией». Поэтому бизнес-решения будут приниматься с крайним консерватизмом.”

Основные проблемы: неожиданности и конфликты

Удивительно видеть, что широко обсуждаемый пиковый спрос на нефть фигурирует среди самых незначительных проблем. Аналогичным образом, несмотря на сильный толчок к цифровизации, кибератаки также не являются серьезной проблемой. Однако при дальнейшем разбиении результатов по типам компаний пиковый спрос на нефть становится одной из трех главных проблем в ближайшие пять лет для частных компаний и в долгосрочной перспективе для публичных компаний. Кибератаки входят в тройку крупнейших проблем для компаний, котирующихся на бирже, как в ближайшие пять лет, так и в последующем, и для государственных компаний в долгосрочной перспективе.

Проблемы на ближайшие пять лет и на будущее по типам компаний

Пик спроса на нефть

Никто точно не знает, когда спрос на нефть достигнет своего пика и как долго он будет оставаться на этом максимальном уровне, прежде чем начнет снижаться. Между различными прогнозами существуют значительные различия. Однако одно можно сказать наверняка: пандемия усилила дебаты по этому вопросу, и некоторые утверждают, что большая часть разрушения спроса в 2020 году носит структурный характер, то есть не вернется независимо от восстановления экономики.

В интервью, данном в мае 2020 года, Бернард Луни, генеральный директор BP, заявил, что “стало более вероятно, что спрос на нефть уменьшится». Управление энергетической информации США (EIA) утверждает, что”возможность долгосрочных поведенческих изменений в моделях транспортировки и потребления нефти представляет значительную неопределенность для увеличения потребления жидкого топлива, даже при значительном увеличении ВВП”.

Даже Организация стран-производителей и экспортеров (ОПЕК) в своем “Мировом нефтяном прогнозе”, опубликованном в октябре 2020 года, впервые указала дату вероятного пикового спроса на нефть.

Комментируя результаты опроса, Дин Форман утверждает, что “для газовой и нефтяной промышленности в целом я согласен с тем, что потенциал глобального пикового спроса на нефть как таковой не входит в число главных проблем в ближайшие 5-10 лет”. Тем не менее он добавляет: “Государственная политика и предлагаемые механизмы поддержки, которые могли бы повлиять на предложение/спрос на нефть, доступ к сырью и доступность по цене, являются важными и спорными вопросами, с которыми, вероятно, придется столкнуться в эти периоды.”

Рейтинг проблем на ближайшие 10 лет по типам компаний

Цифровизация, работа из дома и кибербезопасность

Опрос показывает разрыв между, с одной стороны, большим стремлением к цифровизации, которое, в свою очередь, облегчило работу из дома после COVID-19, и, с другой стороны, обеспокоенностью кибератаками, которая, по-видимому, незначительна в результатах опроса. На самом деле эти три понятия должны быть тесно переплетены. Рон Бек объясняет: «Когда люди работают из дома, они не слишком много думают о кибербезопасности. Они часто принимают это как должное и ожидайте, что ИТ-специалисты будут иметь дело с киберугрозами».

Исследование, подготовленное Массачусетским технологическим институтом Technology Review Insights рекомендует, чтобы кибербезопасность лежала в основе каждого аспекта стратегии цифровой трансформации компании; “Огромная финансовая и геополитическая ценность нефтегазовых продуктов и инфраструктуры делает их привлекательными целями как для преступных организаций, так и для поддерживаемых государством злоумышленников, способных значительно инвестировать в новые атаки”. Поэтому нефтегазовая отрасль должна балансировать между переходом на цифровизацию и повышением кибербезопасности – это две стороны одной медали.

Повышение налогообложения

Увеличение налогообложения меньше всего беспокоит отрасль, несмотря на надвигающийся риск экологических налогов и более высоких налогов на нефтегазовую отрасль после COVID. Этот риск реален; правительства имеют большую задолженность после щедрых финансовых стимулов для поддержки экономики во время пандемии. Поэтому они будут искать различные способы снижения бюджетного давления – нефтегазовая отрасль является легкой мишенью. Некоторые правительства объявят такой шаг частью своей программы борьбы с изменением климата.

Сразу после вступления в должность президент США Байден объявил, что будет добиваться отмены всех субсидий, предоставляемых нефтегазовой промышленности. Такое решение приравнивается к увеличению налогообложения отрасли.

“Переход к возобновляемой энергетике открывает перспективу вмешательства правительства в форме регулирования, целевых стимулов и налогообложения выбросов углерода, что может вызвать озабоченность в зависимости от стратегической диверсификации организации”, – утверждает Джим Робертсон.

Вставка 2, Рон Бек, AspenTech: Цифровизация и кибербезопасность: Необходимость в другом мышление

Если компания хочет осуществить цифровую трансформацию, следует принять другое мышление. Компания должна принять определенный уровень риска, который обычно она не принимает.

Традиционно химические заводы, нефтеперерабатывающие заводы и нефтяные месторождения полностью закрыты с точки зрения Интернета и безопасности, а вместе с ними и рисков кибербезопасности. В ту минуту, когда компания начинает внедрять аналитику данных и другие инструменты, она вынуждена принять некоторый уровень риска. Вопрос в том, насколько вы можете улучшить это? В AspenTech у нас есть целый отдел, который фокусируется на проверке потенциального уровня риска для каждой новой разработки нашего программного обеспечения и на том, в какой степени этот риск может быть решен. Как поставщик, мы должны быть уверены, что даже когда люди не думают об этих рисках, мы можем создавать решения, которые сводят эти риски к минимуму. Однако риски все равно остаются.

Защита кибербезопасности является ключевым моментом при выборе поставщика и программного обеспечения. Это шире, чем части программного обеспечения; это вся инфраструктура внутри компании.

В AspenTech мы знаем о влиянии кибербезопасности (некоторые наши клиенты сталкиваются со значительными взломами, но не с нашим программным обеспечением). Однако нам не разрешается говорить об инцидентах с клиентами, связанных с кибербезопасностью; это влияет на компании. Тот факт, что компании не желают предавать это огласке, создает больший риск для всех остальных.

Например, в США и ЕС закон требует, чтобы банки раскрывали информацию о том, что кто-то мог взломать информацию для определенного числа людей. Однако за пределами сектора в настоящее время таких требований нет. Эта информация не разглашается, и поэтому другие компании могут быть не так осведомлены о проблемах соседних компаний в области кибербезопасности. Такими вещами нужно делиться чаще, особенно с учетом того, что переход к цифровизации произошел чрезвычайно быстро в среде COVID, и люди необязательно думали об этом. Все равно, учитывая все обстоятельства, преимущества цифровизации намного перевешивают риски.

Перспективы отрасли после COVID

Опрос показывает, что после COVID тремя основными тенденциями, которые, вероятно, определят нефтегазовую отрасль, являются: во-первых, крупные компании, будут диверсифицировать свою деятельность за пределы нефтегазовой отрасли (22 процента), что является общим убеждением для различных типов компаний (частных, публично зарегистрированных и государственных). Рон Бек утверждает, что это уже происходит.

Во-вторых, во всем мире ускорится переход на более чистое топливо (на 20 процентов), а инвестиции сократятся и приведут к жесткому рынку в ближайшие пять лет (20 процентов). Третья тенденция заключается в том, что низкие цены на нефть и газ останутся на прежнем уровне.

Отрасль после COVID-19

Результаты подтверждают некоторые из существующих и продолжающихся структурных трансформационных тенденций, происходящих в энергетической отрасли, а именно энергетический переход и его влияние на инвестиционные планы компании по декарбонизации. Они также вызываются возобновлением давления со стороны правительства и активистов для достижения целей Парижского соглашения для энергетических компаний, чтобы уменьшить их углеродный след. Джим Робертсон считает это менее простым для интерпретации ответов на вопросы, связанные с энергетическим переходом, с перспективами, вероятно, обусловленными собственным стратегическим позиционированием организации и/или ее зависимостью от доходов от ископаемого топлива.

Мухаммед Абед Мазиль Аль-Абуди добавляет, что “мы говорим о новой эре использования энергии во всем мире. Кроме того, отрасль после COVID будет бороться за то, чтобы оставаться в курсе нового развития использования энергии. Это приводит к новым инвестициям и новым типам рынков”. Кроме того, отрасль будет “сильнее или слабее в зависимости от того, насколько успешно она сможет позиционировать себя в новых тенденциях. Нефтяная промышленность располагает капиталом для инвестиций в новые технологии, человеческие ресурсы и динамичные реформы. Это дает отрасли возможность снова стать сильнее”.

Однако возникает заметный конфликт во взглядах в отношении потенциальной узости рынка по сравнению с низкими ценами на нефть и газ; узкий рынок просто подразумевает высокие цены. Было интересно отметить, что компании, котирующиеся на бирже, и государственные компании включили “низкие цены на нефть и газ здесь, чтобы остаться” в тройку своих главных тенденций.

Страх перед “инвестиционным разрывом”, приводящим к ограничению будущих поставок и, в свою очередь, к резким скачкам цен, является обычным явлением после каждого обвала цен на нефть. Несколько отраслевых отчетов указывают на крупные отмены проектов по всем направлениям и в нескольких юрисдикциях. Например, по данным МЭА ежегодные расходы на добычу в 2020 году были сокращен на 32 процента в годовом исчислении из-за давления, вызванного обвалом цен на нефть и спроса. Для сравнения, в период с 2014 по 2016 год инвестиции в среднем сократились на 26 процентов после падения цен на нефть в 2014. В результате в июне 2020 года JP Морган предсказал возвращение “суперцикла” на нефтяных рынках именно по этой причине. Аналогичным образом, в декабре 2020 года базирующийся в Эр-Рияде Международный Энергетический форум (IEF) и Бостонская консалтинговая группа (BCG) опубликовали отчет, в котором утверждалось, что “неадекватные инвестиции вызовут еще одну волну нежелательных ценовых бумов и спадов”. В докладе говорится, что “инвестиции в промышленность должны будут расти в течение следующих трех лет на 25 процентов ежегодно по сравнению с уровнем 2020 года, чтобы предотвратить кризис” и “обеспечить достаточное производство, чтобы гарантировать стабильность рынка”.

Конечно, нельзя отрицать, что существует положительная взаимосвязь между текущими инвестициями и будущим производством. Однако на сегодняшний день такие предупреждения не оправдались. Основная причина заключается в том, что на нефтяных рынках издержки следуют за ценами. Каждый раз после резкого падения цен объем инвестиции сократились столь же сильно (хотя и с небольшим отставанием), так что номинально гораздо меньшая сумма инвестиционных расходов купила, условно говоря, те же инвестиции в реальном выражении. Такое развитие событий не очевидно, если смотреть только на денежные расходы.

Например, если цена аренды буровой установки падает наполовину после снижения цен на нефть, то половина инвестиционных расходов на буровые установки по-прежнему покупает ту же сумму инвестиций в реальном выражении, что и раньше. Рами Бакир подтверждает: “Мы наблюдаем здоровую активность и расходы на нефть и газовая промышленность после COVID-19”. Аналогично Дин Форман утверждает, что “хотя 2020 год был особенно сложным годом для делового климата, мы видим, что американская газовая и нефтяная промышленность устойчиво увеличила свою производительность до рекордных уровней, снизила свои затраты и расширила критическую инфраструктуру, чтобы обеспечить рост и потенциальное восстановление”.

Основные тенденции отрасли в постковидном мире

Исследование показывает, что тремя основными направлениями деятельности отрасли в постковидном мире должны быть: 1) улучшение эффективности и снижение затрат (24 процента); 2) внедрение цифровизации и других новых технологий (20 процентов); и 3) внедрение более гибкой рабочей среды, такой как домашний офис (19 процентов).

Основные тенденции нефтегазовой отрасли в постковидном мире

Неудивительно, что повышение эффективности операций и снижение затрат занимают первое место не только для поддержания маржи во время восстановления, но и для сохранения конкурентоспособности в более экологичном мире, особенно если ожидается, что рынок нефти и газа сократится пройдя пиковый спрос, и поэтому цены окажутся под давлением. При таких обстоятельствах производитель с низкими издержками, как правило, покидает рынок последним.

Однако выделяются два аспекта. Во-первых, низкий балл “расширение возможностей разнообразия с помощью новых моделей управления персоналом” не противоречит “нехватке навыков”, которая ранее была определена в качестве ключевой проблемы в ближайшие годы. С гендерной точки зрения нефтегазовая промышленность остается одним из наименее диверсифицированных секторов. Участие женщин также сокращается с увеличением стажа работы. Поощрение большего числа женщин к участию в этом секторе может помочь отрасли достичь двойной цели – преодолеть потенциальную нехватку навыков и увеличить разнообразие на работе.

Нильс Каагесон-Лоэ говорит о часто упускаемой из виду проблеме, которая может ограничить пул талантов, на которые могут ориентироваться компании, — это “долгосрочные, значительные инвестиции в университетские кафедры с инженерными и лабораторными учебными и исследовательскими помещениями». Эти объекты занимают место, а пространство – это деньги, основанные на большинстве моделей финансирования университетов/факультетов/кафедр. Дешевле отдавать приоритет преподаванию и исследованиям, основанным на вычислениях. Традиционно большинство университетских кафедр, специализирующихся на нефтегазовой инженерии и геонауках, полагались на внешнее спонсорство со стороны нефтегазовых компаний, но на этот источник финансирования значительно повлияли последние три поворота цен на нефть вниз”.

Рон Бек считает, что цифровизация поможет; она повышает эффективность, но не устраняет необходимость работы. Напротив, она создает новые рабочие места, которые будут доступны как талантливым мужчинам, так и женщинам.

Второй результат – это то, что респонденты не придавали большого значения сотрудничеству между промышленностью и правительством. Это может быть связано с несколькими факторами. Например, некоторые респонденты приезжают из стран, где такое сотрудничество уже хорошо налажено (хорошим примером является Северное море — как в Великобритании, так и в Норвегии), или они могут действовать в странах, где у них мало доверия к политике правительства.

Джим Робертсон подчеркивает важность сотрудничества между двумя ключевыми игроками – правительством и промышленностью – для долговечности отрасли. “По моему опыту, – говорит Робертсон, – отрасль чрезвычайно устойчива, особенно если ей достаточно уведомления об изменениях и времени для адаптации. При условии проведения адекватных и своевременных консультаций по любым предложениям об изменениях я уверен, что все организации, участвующие в этом исследовании, смогут внести свой вклад в более светлое энергетическое будущее для всех нас».

Отступление или Переосмысление?

Нет никаких сомнений в том, что кризис COVID-19 оставит неизгладимый след в энергетической отрасли во всем мире. Пандемия разразилась в то время, когда активизировались разговоры о переходе энергетики к более чистому и экологичному будущему и обо всем, что с этим связано, — от пикового спроса на нефть до сокращения рынка и прекращения эры ископаемого топлива. Многие считают, что COVID-19 ускорил эти тенденции. Поэтому любой производитель нефти и газа, частный или государственный, крупный или малый, не может чувствовать себя спокойным. Однако нельзя не заметить не один, а несколько лучей надежды, чтобы отрасль стала более стройной, сильной и зеленой.

Во-первых, средняя цена на нефть в 2020 году составляла около 42 долларов за баррель, что является относительно высоким показателем, учитывая масштабы кризиса. Этот уровень цен существенно не отличается от уровня последних лет, например, достигнутого в 2016 году, когда спрос на нефть был гораздо более здоровым. Даже в апреле, худшем месяце 2020 года для отрасли, когда были введены строгие национальные ограничения, самолеты были приземлены, а улицы были спокойны, спрос на нефть все еще находился на ошеломляющем уровне от 75 до 80 миллионов баррелей в день.

Во-вторых, кризис предложил компаниям моментальный снимок того, как рынок будет выглядеть, когда спрос на нефть наконец достигнет своего пика. В этом отношении мудрые компании должны теперь воспользоваться возможностью устранить слабые места, выявленные во время пандемии, чтобы быть лучше подготовленными к сценарию, когда рынок начинает сокращаться, а конкуренция усиливается.

Наконец, конечно, нет подходящего времени для начала пандемии. Однако представьте себе, что кризис разразился в доцифровую эпоху – ущерб был бы гораздо более заметным. Однако благодаря цифровизации многие предприятия смогли быстро приспособиться к тому, что в противном случае оказалось катастрофическим. Хотя большинство людей явно скучают по своей социальной жизни до ковида, благодаря цифровизации боль от потери физического контакта была относительно снижена.

В настоящем докладе освещается широкий спектр опыта различных предприятий разных размеров и владельцев со всего мира, работающих по всей цепочке поставок, с точки зрения преодоления кризиса 2020 года. В нем также показаны приоритеты компании на постпандемическом этапе и то, что должно быть сделано для достижения успеха после этого, в том числе в ходе энергетического перехода.

Опрос выявил отсутствие всестороннего внимания к работникам отрасли. Многие компании отреагировали на кризис сокращением численности своей рабочей силы как раз в то время, когда нехватка квалифицированных кадров была определена в качестве основной проблемы на ближайшие несколько лет. Точно так же существует твердая вера в преимущества цифровизации, однако кибербезопасности не уделяется много внимания даже несмотря на то, что они идут рука об руку.

Кроме того, хотя многие респонденты признали риск введения более строгих правил, они, по-видимому, недооценивают важность сотрудничество с ключевыми заинтересованными сторонами, такими как правительство, для обеспечения беспроигрышного результата.

В целом, стоит вопрос: будет ли случившееся отступлением или переосмыслением для мировой энергетической отрасли? Мы по-прежнему надеемся, что это будет последнее.

Scroll Up