Прогноз цены нефти МВФ и GSG

GSG (Global saving glut, Глобальное перенасыщение (перепроизводство) накоплений (капитала) − теория, расширяющая теорию Карла Маркса о кризисах капитализма вследствие перепроизводства товаров на кризисы капитализма вследствие перепроизводства капитала. В данный момент именно GSG определяет состояние мировой экономики и, соответственно, спрос на углеводороды.

Цену нефти в долгосрочной перспективе предсказать невозможно, что наглядно доказывают колебания этой цены вопреки всем прогнозам. Математики ограничивают возможный прогноз двумя неделями. Однако по «требованию почтенной публики» такие прогнозы появляются и становятся предметом оживленных дискуссий.

МЭА в недавнем ежегодном докладе World Energy Outlook ожидает роста нефтяных цен до 70 долларов за баррель к 2025 году и до 75 долларов − к 2030 году. «Хотя спрос на нефть в базовом сценарии восстановится до уровней, близких к «доковидному» прогнозу прошлого года, к ценам на нефть это не относится — они на 15% ниже этого прогноза», — пишет МЭА (почему ниже? – не объясняется).

Всемирный банк дал прогноз цен на баррель нефти в 2020 и 2021 году $41 и $44 соответственно.

МВФ в недавнем World Economic Outlook приводит следующий график:

С вероятность 68% к концу 22 года нефть будет стоить в диапазоне от, примерно, $35 до $70 за баррель, с вероятность 86% − от, примерно, $25 до $85, с вероятностью 95% − от, примерно, $20 до $100. Нет никаких сомнений, что в последний диапазон цена нефти попадет в любом случае.

Мы видим, что даже на период два года одна из наиболее ответственных аналитических организаций мира фактически не берется предсказывать цену нефти. Почему? Слишком много неопределенностей, и главная из них связана с неопределенностью развития мировой экономики и неразрывно с ней связанной мировой финансовой системы, прежде всего, финансовой системы страны мировой резервной валюты США.

Общим местом в экономических прогнозах стало предсказание глобального экономического кризиса, который по масштабу затмит все предыдущие. Данный тезис иллюстрирует график из доклада МВФ:

Каждый следующий «отскок» реальной экономики после очередного падения ниже, чем предыдущий, товары относительно дешевеют, хотя должны дорожать, потому что в мире накапливается все больше денег (но не у тех, кто эти деньги зарабатывает своим трудом, и потребляет товары). У кого накапливаются деньги? Смежный вопрос, почему во время экономического кризиса растет фондовый рынок? Ответ на это дает теория GSG.

Если воспользоваться терминологией Маркса, как наиболее наглядной, механизм выглядит следующим образом.

В классическом капиталистическом товарном производстве у производителя имеет место цикл:
Д ―˃ Т ―˃ Д’ + ΔД’,
где Д − первоначальный вложенный капитал, Т − произведенная продукция, Д’ − доход от произведенной продукции, покрывающей издержки производства, ΔД’ − прибыль капиталиста, то есть разница между доходом, полученным от производства товара, и издержками производства.

У капитала, как самовозрастающей стоимости, формула прибыли выглядит так:

D ―˃ D + ΔD’

(латинские буквы использованы для различения циклов производителя и финансиста).

Стадия товара у капитала отсутствует. Владельцу капитала, который ссужает производителя, в принципе, все равно − продаст производитель свой товар или нет.

Как только заемный капитал начинает играть существенную роль в экономическом обороте, формула производителя преобразуется:

Д + D ―˃ Т ―˃ Д’ + ΔД’ + D + ΔD’

То есть производитель обязан получать прибыль и на собственный капитал Д, и на заемный D, и отдать по окончанию цикла заемный капитал D и процент на заемный капитал ΔD’. При этом если прибыль производителя ΔД’ меняется в зависимости от успешности бизнеса и легко может уйти в минус, то ΔD’ ни от чего не зависит.

Отказаться от заемного капитала производитель не может, потому что иначе конкуренты, заняв денег, повысят эффективность производства: купят более совершенные станки, проведут исследования и выпустят на рынок новый продукт и т.д.

У производителя в условиях все большей доли, перераспределяемой в пользу Капитала, единственный выход − увеличивать объем товара T и суммарную прибыль от его продажи более высокими темпами, чем рост процента на капитал ΔD’, то есть необходим захват новых рынков. Тогда он сможет обеспечить Капиталу ΔD’ и сам получит свою прибыль.

Если расширения рынков не будет, то размер выручки производителя не окупит процент на кредит. На стационарном рынке доля процента на капитал всегда будет расти быстрее доли прибыли капиталиста, он начнет потихоньку разоряться, потому что рынок перейдет в фазу классического, по Марксу, кризиса перепроизводства товаров, а ему еще проценты банку платить.

Поэтому когда «экономисты» пишут, что мировой кризис начался потому, что глобальный рынок охватил всю землю, это справедливо, но как вторичный признак глобального кризиса перепроизводства капитала. Пока Капитал не набрал решающей величины (количество не перешло в качество), товарные рынки три века прекрасно существовали без необходимости расширения − сколько можно сбыть сбруй на лошадь, столько кожевенник и сошьет. Ни одной не сшил – сидит голодным, но судебный пристав со взысканием долга банку к нему не придет.

Рост доли продукта, перераспределяемого в пользу Капитала, в глобальном масштабе всей экономики превращается в перераспределение в пользу Капитала национальный продукта страны (а в условиях глобализации и продуктов всего мира). В какой-то момент перераспределение достигает уровня, при котором существование производства делается невозможным − ΔД’ полностью перекачивается в ΔD’, захватывая еще и долю от Д’.

Что делать? Уничтожить избыточный Капитал. Самый радикальный способ − война, поэтому войны возникают каждый 50-120 лет, а после них следует стремительный взлет экономики, освобожденной от ярма капитала. Менее радикальный, но тоже действенный, − экономические кризисы. Они полностью проблему избыточного капитала не решают, но слегка ослабляют его хватку на горле реальной экономики.

График показателя фондового рынка США Dow Jones Industrial Averadge. Видно, как регулярно происходит списание сотен миллиардов Капитала, аккумулированного в фондовом рынке.

Обычно падению рынков стараются найти причину. В 2000-х кризис списали на крах пузыря дот-комов, в 2008 − на азиатов и пузырь на рынке недвижимости США, сейчас готовятся списать на ковид (а некоторые утверждают, что ковид для того и раздут, чтобы было на что списывать кризис − и доказывающие цифры приводят), а вот в 1987 списывать падение рынка оказалось не на что. На графике этот выступ кривой вниз не впечатляет из-за линейного масштаба в номинальных долларах и фантастического последующего роста рынка, поэтому приведем текстовое описание:

Черный понедельник (англ. Black Monday) — понедельник 19 октября 1987 года — день, в который произошло самое большое падение Промышленного индекса Доу-Джонса за всю его историю, — 22,6 %. Это событие затронуло не только США, а быстро распространилось по всему миру. Так, фондовые биржи Австралии потеряли к концу октября 41,8 %, Канады — 22,5 %, Гонконга — 45,8 %, Великобритании — 26,4 %.

При этом, однако, катастрофе не предшествовали никакие важные новости или события, видимых причин для обвала не было.

Позже потенциальными причинами краха объявили: программный трейдинг, неликвидность, переоценённость рынка и трейдинговую психологию (забыли про пятна на Солнце!).

Очевидным способом оттянуть наступление кризиса является сведение к нулю процентов по кредитам:

ΔD’ ―˃ 0.

Именно этим сейчас занимаются ЦБ ведущих стран мира.

Современным изобретением является включение на полную мощность печатных станков ЦБ в ведущих странах («вертолетные деньги» Бена Бернанке, который, кстати, внес свой вклад в обсуждение GSG). Китай, к примеру, с начала года закачал в экономику 29,6 трлн юаней (4,3 трлн долларов) дополнительных денежных вливаний − сумму, эквивалентную четверти китайского ВВП. При этом на каждый доллар нового долга в Китае создается лишь 33 цента нового ВВП (в СССР этот эффект назывался «падением фондоотдачи» и закончился крахом страны).

«Вертолетные деньги» позволяют быть сытыми и производителям, и банкирам, и оттянуть смерть компаний-«зомби» (которые годами живут с отрицательной прибылью). Яркий пример − Tesla, о которой вспомнилось благодаря последней новости − на стройке гигафабрики компании под Берлином отключили воду за неуплату. Правда, третий квартал текущего года Tesla отчиталась о прибыли в $331 млн, но только потому, что продала углеродные квоты другим автопроизводителям на $397 млн!

Нефть и газ всегда найдут своего потребителя, но вследствие приближающегося экономического катаклизма никто не может точно предсказать объем спроса и цену продукта. Большинством аналитиков на ближайшие два года планируется небольшой рост или стагнация потребления. В ОПЕК надеются на рост потребления в развивающихся странах при падении потребления в странах ОЭСР. Но неизбежность общего роста потребления не вытекает из экономической статистики. Вот таблица роста мирового ВВП из доклада МВФ:

В период 2002-11 гг. средний мировой рост ВВП составлял 4,1% в год, в период 2012-21 гг. − 2,8%. Посмотрите последнюю цифру в верхней строке: в 2022-25 гг. МВФ предсказывает рост мирового ВВП до 3,8%. Убедительных обоснований неожиданного роста мирового ВВП сверх периода 2012-21 гг. не приводится. По нашему мнению, исходя из теории GSG, можно ожидать дальнейшего падения темпов роста. Если взять пропорцию падения в первых двух периодах, рост будет только на 1,9%. И то сомнительно.

По сообщению Всемирного банка, в 2020 году мир резко обеднел. Если с начала 1990-х годов доля людей в мире, живущих за чертой абсолютной бедности (1,9 доллара в день), снизилась с 35 до 8,4%, в 2020-ом кривая на графике впервые надломилась. Обратно в нищету по итогам года будут отброшены 88-115 миллионов человек. И вернуться к исходной точке удастся разве что лет за десять, считают в банке. Всего, получается у банка, на грани выживания в ближайшее время окажется в 150 раз больше людей, чем умерло от самой пандемии.

Причины банк обозначает так: сочетание военных конфликтов, перемены климата и пандемии. Сотни компаний-«зомби» как бы и ни причем.

Показательно, что новые нищие − это не жители глухих африканских деревень, а горожане третьих стран с низкооплачиваемой и неформальной занятостью. Если натуральное хозяйство становится надежнее, чем доход в крупном городе, других примет катастрофы и не надо.

Отметим тезис ВБ: «изменение климата представляет собой особенно серьезную угрозу для стран Африки к югу от Сахары и Южной Азии». На самом деле, ровно наоборот − потепление и рост СО2 резко увеличивают урожайность сельскохозяйственных культур.

Как самый тревожный сигнал аналитики восприняли речь директора-распорядителя МВФ Кристалины Георгиевой 15 октября по поводу принятия в МВФ Андорры (грандиозное событие!). В первой фразе Кристалина (в девичестве Сталина) заявила: «Люди − сестры и браться». Когда в МВФ начинают цитировать то ли святых отцов, то ли Иосифа Виссарионовича…

Но самое важное в другом, директор МВФ призвала реализовать «новый Бреттонвудский момент». Напомним, на Бреттон-Вудской конференции стран антигитлеровской коалиции в 1944 году были созданы МВФ, Всемирный банк и Бреттон-Вудская валютная система, основанная на фиксированном золотом паритете доллара США (35 долларов = 1 тройской унции золота). Валютные курсы устанавливались правительства стран. В 1971 году золотое обеспечение доллара было отменено. В 1978 году на смену Бреттон-Вудской пришла Ямайская валютная система, при которой курсы валют устанавливаются не государством, а рынком.

Хотя Кристалина подтвердила, что «то, что было верно во время Бреттон-Вудской конференции, остается справедливым и сегодня», сам факт призыва к созданию новой мировой финансовой системы означает, что состояние нынешней тревожно (здесь анализ предложений главы МВФ).

Из всего сказанного вытекает необходимость крайне осторожно относиться к долгосрочным инвестициям во все энергетические проекты. А для России − подождать с освоением дорогостоящих ресурсов Арктики. Ресурсы никуда не убегут, но если случится многолетняя экономическая депрессия, покупать дорогую нефть будет некому, стагнирующему рынку хватит дешевой нефти.

Scroll Up